В 1997-м и в 2000-м годах вышло два очень разных фильма, объединённых одним названием. «Брат» и «Брат 2» Алексея Балабанова. Первый фильм представлял собой рефлексию на тему «девяностых» с их тотальным крахом, разрушенными ориентирами, всеобщей криминализацией и трагедией молодого поколения, искалеченного первой чеченской войной. Второй фильм был уже попыткой из этой рефлексии выйти путем очерчивания пресловутой национальной идеи. Поэтому в «Брате» главный герой чётко разграничивал людей на «своих» и «чужих» («не брат ты мне, (censored)» и «ты брат мой», фразы, задающие тон всему фильму и, чего уж там, всей эпохе ), чем проще взгляд на реальность, тем лучше. А в «Брате 2» валить предлагалось всех вокруг, особенно пиндосов, потому что авторы картины окончательно монополизировали за русским народом понятие «правда» (монополизация идеи «С нами бог!» состоялась чуть позже) , в которой вся сила, и из-за которой убийца из хмурого Питера первой серии превращался в носителя и миссионера русской души, непонятной, широкой и дающей право на очень многое одним фактом веры в её существование. Образ главного героя, Данилы Багрова (неслучайно выбранное имя, отсылающее к сибирским сказам Бажова, а оттуда и к суровым сибирским мужикам, что есть «соль земли русской») оказался крайне востребованным, год от года он только ширился, раскидывая семена хлёстких цитат и всё глубже проникая в коллективное-бессознательное. Недавно этому образу исполнилось 25 лет, а он как Цой, по-прежнему живее всех живых. Давно уже погиб Сергей Бодров, а Данила и не думает никуда уходить, более того, в последнее время его цитируют чаще обычного. В чём же феномен «Брата» и почему он стал почти что родным для многих? Об этом, а также о влиянии дилогии Балабанова и о том, какой след она оставила в массовой культуре, взялись порассуждать авторы и художники издательства «Bubble» в сборнике комиксов «Брат. 25 лет».