Массово возводившиеся с начала пятидесятых годов прошлого века панельные дома казались настоящей революцией в строительстве. Они выполнили свою функцию, обеспечив жильем (кстати, бесплатным) миллионы людей по всему Советскому Союзу, ютившихся до этого в коммуналках и бараках. На смену хрущевским пятиэтажкам приходили брежневские 9-ти и 12-ти этажные здания, территории застройки увеличивались, расползались вокруг крупных городов бесконечными человейниками. И как-то постепенно из воплощения технического прогресса панельки стали ассоциироваться с серостью, безысходностью и бедностью. Действительно, старые хрущевки выглядят так себе: растрескавшиеся плиты с въевшейся грязью, пожелтевшая, стекающая от жары замазка на месте стыков, одинаковые силуэты, в которых легко заблудиться. Конечно, знающие люди напомнят, что изначально эти постройки считались временными, в них надо было как-то перекантоваться до 1980-го года, а там уже, гляди, и обещанный коммунизм, так что выдвигать хрущобам и их разработчикам какие-то претензии на самом деле глупо, некоторые здания явно перестояли свой век. Тут вопрос больше к эксплуатации, обслуживанию и ситуации в стране, где спокойные года можно пересчитать по пальцам. Мечтающие, чтобы всё было «как на западе», некоторые деятели культуры записали хрущевские и брежневские «спальники» в наши родные гетто, где обитают маргиналы, приезжие, мигранты и доживающие свой старухи (на самом деле старухи доживают свой век в квартирах в историческом центре Москвы, а на их место уже стоят очереди предприимчивых и богатых, но это уже другая история). В общем, образ «бездушного бетонного ада» отныне запечатлён, я бы даже сказал, отлит в том самом бетоне в массовой культуре и массовом же сознании. Говорим «панелька» — имеем ввиду «темно», «уныло», «можно нарваться на неприятности».
Зафиксировали образ? Отлично, тогда отправляемся в одну из таких панелек вместе с новым российским комиксом, выпущенным в результате коллаборации между издательством «Питер» (благодаря ему мы увидели на русском «Монстров», «Зигфрида» и «Этернавта 1969») и «Molot Hardcorp» («Паша Техник», «Дитя Тьмы»). Действие комикса разворачивается в типовой многоэтажке, по тёмным лестничным пролётам которой вверх по этажам движется маленький мальчик в противогазе и с автоматом в руках. Образ, прямо скажем, двойственный: с одной стороны, в этом есть что-то из творений Ильи Масодова, с другой стороны, на протяжении первых страниц комикса у меня в голове крутилось «маленький мальчик нашёл пулемет, больше в деревне никто не живёт» и другие шедевры школьного садистского фольклора. По мере развития сюжета, где-то до третьей главы, на ум приходят другие образы и источники возможного вдохновения: пропитанные жутью шутеры, в которых нужно бродить в темноте и отстреливать изобретательно нарисованных монстров, и, как ни странно, манга «Blame!» (о тяге создателей к японским комиксам чуть позже). Но потом вспоминаешь, что сценаристом «Панельки» выступил Владислав Погадаев, и всё становится на свои места. Владислав отметился мастерским погружением в тему «беспросветная русская хтонь» в комиксе «Бычий Цепень» (если коротко, то это когда после прочтения хочется воспринять знаменитую фразу «В деревню, к тётке, в глушь, в Саратов!» как инструкцию к действию, а потом понимаешь, что где-то в условном Саратове или дальше всё это и происходит, сбежать некуда и тогда становится невыносимо печально от чувства обреченности), и здесь он продолжает дёргать за самые тёмные струны русской коллективной души. Населяющие пространство панелек монстры ужасны на вид, но это не интервенты из космоса или другого измерения, они плоть от плоти этих унылых хрущоб, где существуют и умирают некрасивые люди, гораздо больше знающие о смерти, чем о жизни. Возле старого советского трюмо обязательно будет стоять на соседских табуретках гроб с дедом. А в малогабаритной квартире, где ютилась многодетная семья, обязательно поселится голодный мутант, жуткий образчик боди-хоррора. Знаете, я придумал для подобного жанра вполне подходящее название «балабан-левиафан», можете пользоваться.
С чудовищами главный герой справляется с помощью автомата и более надежных вещей, волшебного колечка и не менее волшебной игрушечной машинки, эти артефакты снова пробуждают ностальгию по школьному фольклору. Также неким способом он подключается к воспоминаниям мальчика Гены из неполноценной семьи, который пытается утвердиться и выжить во дворе. Надо заметить, что действие «Панельки» происходит в совсем близком будущем, но эпизоды с «Генычем», которые, по идее, тоже почти настоящее, отсылают к реалиям девяностых. Но не буду утверждать, говорят, в некоторых регионах России эта эпоха ещё не закончилась. Для меня нюхающие клей в пакетах пацаны, играющие в ножички и объединяющиеся в «группировки» — это всё-таки девяностые. Идеальное время «русской хтони», чего уж там. Кажется, что история паренька в противогазе станет лишь набором саспенс-квестов, но в пятой главе сюжет делает резкий твист, нам всё объясняют, а в комиксе изо всех панельных щелей начинает сочится «политота». А вот «лютая» она или «годная» — тут всё зависит исключительно от вашего отношения к тому, что происходило в мире недавно и происходит прямо сейчас. У создателей это мнение однозначное и с ним можно ознакомиться в тот момент, когда ГГ находит доску объявлений, а вокруг неё визуальное пространство наполняется скринами чатов, статьями, обрывками паники и фрагментами воспоминаний.
Роковым шагом в истории неназванной страны авторам видится присоединение в 2014-м году неназванной территории, после чего всё пошло не так и к 2022-му переросло в войну. Во время пандемии ковида российская организация «Мир» накосячила с вакциной (интересно, в 2023-м это ещё актуальная страшилка или все давно уже выдохнули?), в результате чего возник «детский вирус». И теперь военные, пока на фронт идёт повальная мобилизация, ходят по квартирам и силой забирают детишек, увозя их в неизвестном направлении. Есть версия, что монстры, т.н. Стражи и Дикие, это плоды экспериментов с детьми. Разумеется, родных чад люди так просто не отдают, оказывая всяческое сопротивление и называя захватчиков не иначе, как «фашистами». В комиксе очень достоверно показана, как раздувается паника благодаря анонимным сообщениям в соцсетях и телеграм-каналах, которым верят больше, чем сообщениям властей, желающие вновь окунуться в атмосферу недавнего антиваксерского безумия получат вожделенное сполна. Не знаю, это пост-ирония такая или авторы на самом деле в это верят, но призывы верить новостям только на сайтах проверенных информаторов типа «Горгоны» (т.е. «Медузы») и «Снега» (т.е. «Дождя», ставшего героем популярного мема про 12 лет и 4,5 месяца) выглядят настолько кринжово, что вызывают чувство испанского стыда. Да, не забыта и фем-повестка – олигархическому «Миру» противостоят «Матери», милитаризированный оплот сопротивления и последняя надежда человечества. Если что, панические разгоны в соцсетях тоже делали они. С некоторыми из матерей вы увидитесь в финальной части комикса, где сюжет снова вывернет в неожиданный твист и обернётся постапокалипсисом в стиле «Обители зла», а заодно мы узнаем кое-что про паренька в противогазе и ему подобных.
«Панельку» всячески заманивает прочитать гик-блогер Сыендук, начиная от краткого приглашения на обложке и заканчивая предисловием, где визуал комикса представляется данью уважения работам Дзюндзи Ито, а создатели выставляются людьми, не боящимися рефлексировать на трагические темы. По поводу Ито – сравнение всё же мимо, до олдскульной и детальной стилистики японского мэтра художники Саша Мышкин и Евгения Чащина не дотягивают, предпочитая больше «экспрессивную условность» кадра, что особенно заметно во флэшбэках с Геной. Более уместны сравнения с «Отелем «Лето»» Виталия Терлецкого. Но «Панельки» всё равно стараются выдать себя за настоящую мангу. Читать этот комикс нужно справа-налево, а большинство звуков в кадрах написаны по-японски с русским переводом. При этом названиями глав выступают русские поговорки. Обобщая вышесказанное, отмечу, что в «Панельке» отлично передана тёмная, безысходная атмосфера, в которой нет-нет, да и мигнет лучик волшебства и надежды. И хорошо бы, чтобы эта атмосфера осталась под обложкой книги, а не окружала нас в реальной жизни. За саспенс комикс тоже стоит похвалить, тут одна только крутая обложка от Азера Бабаева заставит вас ходить ночью по квартире с фонариком и молитвой. Антивакцинная повестка уже устарела и тянет только на фэйспалм, а кое-что, как совершенно правильно заметил Сыендук, принято переосмысливать лишь спустя годы. Посмотрим, какая отдача будет у «Панельки» и как её будут воспринимать сейчас и спустя время. В конце книги находится «Энциклопедия выжившего», с описанием предшествующих событий, противоборствующих сторон и монстров, ужас которых заключается не в их сюрреалистическом уродстве, а в том, что в них может обратиться близкий человек, бабушка, к примеру. Также есть эскизы Бабаева и арт Олеси Станиславовны, явно вдохновившейся Гигером. Твёрдый переплёт, 152 страницы, тираж 2000 экземпляров.
wicomix 