9 апреля 1930-го года, Москва, Институт народного хозяйства. Встреча Владимира Маяковского с читателями, молодыми людьми, для которых он гений, символ, революционный поэт. Настроение самого поэта хорошим не назовёшь. Вокруг него сгущаются тучи: выставка «20 лет работы» была полностью проигнорирована официальными лицами и СМИ, а также бойкотирована коллегами по цеху, пьесу «Баня», поставленную в театре Мейерхольда, критики разгромили, в журнале «Печать и революция» изъяли по приказу сверху, из Госиздата, страницу с приветствием Маяковскому по случаю двадцатилетнего творческого юбилея. И это очень суровые удары по амбициозному, по-революционному прямолинейному человеку, на которого в тот год газеты накинули ярлык «попутчик советской власти» (всего лишь). Неудивительно, что встреча в Институте переросла в агрессивный диспут, после которого поэт сказал: «Немного покричали, поругались. Но грубость была напрасна. У вас против меня никакой злобы не должно быть». А всего через несколько дней актриса Нора Полонская, выйдя из квартиры поэта по адресу Лубянский проезд, д. 3/6 стр. 4, услышала за дверью выстрел, вскрикнула и кинулась назад, чтобы успеть крикнуть в затухающие глаза Маяковского «Что Вы сделали?!».
Но, как говорил герой произведения другого великого писателя, «Протестую, Достоевский бессмертен!». А почему, собственно, только Фёдор Михайлович достоин бессмертия? Владимир Владимирович тоже себя обессмертил своим неудобным, прорывным, ломающим и созидающим творчеством, на прямых и выверенных, как стальные конструкции великих индустриальных строек века, рифмах которого он вознёс свои жизненные воззрения, сделав огромный вклад как в конкретную эпоху, так и в абстрактную Вечность. Ему никак нельзя было отказать в том, чтобы, напоследок, перед шумной аудиторией, достававшей его в зале Института, он вновь зычным голосом заявил: «Разрешите мне рассказать о времени и о себе». И он рассказывает. Ломая четвёртую стену девятого искусства в новом комиксе поэтической серии. И по мере чтения графромана Александра Кондратьева и Аскольда Акишина приходит понимание, что перед нами – Метакомикс, провозглашающий неразрывную связь биографии поэта и его творчества. Всего того, что в итоге и создаёт микровселенную под названием «Человек». И по теме бессмертия: стоящий на сцене, в сторону которой всё громче несутся недовольные реплики из зала, человек Маяковский постепенно превращается в нематериальный объект, в духа, который прекрасно осведомлён о событиях, случившихся после 14 апреля 1930-го года. Он следит за судьбой своей «американской» дочери, знает, чем занимался его сын (но не знает точно, сколько у него самого детей), в общем, продолжает посмертное бытие в информационном поле.
Поэтому получается, что перед нами автобиография Маяковского. Рождение, семья, первый срок за участие в организации побега заключённых из Новинской женской тюрьмы, ветер революции, первая (Софья Шамардина), последняя (Нора Полонская) и вечная любовь (Лиля Брик), заковавшая Владимира в оковы мучительного любовного треугольника, жёлтые блузы и футуризм, плакаты РОСТА, путешествие в Америку, восход и закат карьеры, стихи, стихи, стихи, стихи… Кстати, последние лучше всего иллюстрируют все описанные события, служат ментальными «отметинами» на том или ином этапе жизненного пути поэта, дополняют его внутренний мир. Поэтому в комиксе факты биографии обязательно сопровождаются стихами, без них понять, каким был Маяковский, невозможно. А в визуальный ряд комикса вписаны копии портретов и фотографий, афиши, плакаты, рекламные, как бы сейчас сказали, баннеры и много чего ещё, к чему приложил руку этот энергичный и неуёмный человек. В результате у Акишина получается чёрно-белый коллаж из визуальных символов эпохи, проделавшей путь от декаданса и авангарда до конструктивизма и соцреализма. На фоне этих символов бродит Есенин в крестьянской косоворотке и лаптях, из сигарного дыма ликёрную рюмкой вытягивается пропитое лицо Северянина, летит куда-то вечная не от мира сего Ахматова, Сталин провозглашает Маяковского талантливейшим поэтом нашей советской эпохи, а над всем этим парит парфюмерный блуд Бальмонта. Если вам эти коллажи придутся по вкусу, не забудьте, что у Акишина есть ещё графроман «Жёлтый ангел», почти про то же самое время, но более декадентский.
Когда-нибудь комиксы смоют с себя клеймо «книжек с картинками для дебилов» (хотя для этого нужно, чтобы на смену Мединским вновь пришли Маяковские) и такие издания станут отличным пособием для школьной программы. Выглядит стильно, формат удобный, эффект вовлечения читателей, как мне кажется, большой. Самое главное – поэзия неразрывно вписана в повествование и уже тем самым вызывает интерес. Прочитают молодые люди энергичные строки и, глядишь, потянутся к знаменитому «красному» двухтомнику, который раньше был в каждом доме. Да кого я обманываю, просто зайдут в Интернет, величия и бессмертия Маяковского это никак не уменьшает. Величие и бессмертие – это когда строки, написанные сто лет назад, внезапно резонируют с настоящим, а подобной «вечной своевременности» у Владимира Владимировича полным-полно. «Сияй, Москва! И пускай с газеты какой-нибудь выродок сражается с нами (не на смерть, а на живот). Всех младенцев перебили по приказу Ирода; а молодость, ничего — живёт». Кстати, весь леттеринг в книге имитирует рукописный текст, выглядит круто, добавляет аутентичности.
«Маяковский, так как всё-таки делать стихи?», донимают поэта громогласные и уже выказывающие недовольство посетители творческой встречи. А что им ответить? Набросать схемы, рассказать о рифмах, подкинуть тем? Или просто посоветовать самое главное – жить? Ведь стихи поэта – это его жизнь, от первого до последнего вздоха. На том и остановимся. Комикс, который заставит вас заново открыть для себя творчество Маяковского, выпущен издательством «Alpaca» и SMART- библиотекой Анны Ахматовой. Было решено зайти на рекорд: издатели подготовили более сорока альтернативных обложек (все они представлены в конце книги, правда, не в полный размер и в ч/б, но есть QR-код, перейдя по которому, вы увидите их во всей красе). В тираж, правда, пошли не все, но различные магазины комиксов заполучили по традиции свои вариантки. На задней странице обложки собраны отзывы разных людей (каюсь, из них я знаю только Риту Митрофанову). Твёрдый переплёт с выборочным лаком, 80 страниц, тираж 2000 экземпляров.
wicomix 