Общеизвестно, что самую печальную повесть на свете написал Шекспир. Но, нисколько не оспаривая этот факт и не претендуя на лавры великого поэта, гений шок-манги Суэхиро Маруо взялся рассказать не менее печальную и столь же трагичную повесть, которая бы точно затронула сердца читателей. В ней нам предлагается стать свидетелями тяжёлой судьбы двух близнецов, девочки Томино и мальчика Катана, их матери, актрисы Утако Утагавы, когда-то отдавшей своих детей и теперь готовой на всё, чтобы их вернуть, и их друзей по шоу уродов, сбежавших от жестокого Вонга, которого что-то связывает с Утако. Со всеми этими персонажами на протяжении нескольких лет и трёх томов случалось разное, в основном малоприятное, но теперь наконец-то пришло время узнать, что героев поджидает в конце истории. И почему Томино в аду одна, без Катана.

До этого на пути близнецов и их друзей возникали, как правило, типичные «негодяи» из богатого ассортимента Маруо: те самые неприятные типы, душевное уродство которых сразу же выдаёт какое-нибудь уродство физическое или просто лезущая наружу чернота. К примеру, в первой части четвёртого тома двум сбежавшим из шоу предстоит последняя встреча с Вонгом, и её результатом станет не самая приятная и, как всегда у Сэухиро, натуралистичная сцена. Но после всех этих мерзавцев и извращенцев, на которых юные герои насмотрелись вдоволь, автор обрушивает на них самого страшного и неумолимого «антагониста» — Войну. Если до этого как раз в сцене с Вонгом кинематографичная до крайности манга отсылала к таким неоднозначным шедеврам восточного кино, как «Империя страсти», то теперь Маруо заходит на территорию одного из главных антивоенных шедевров в стиле манга, по-своему тоже очень кинематографичного и безжалостного. Я имею в виду «Босоногого Гэна». Суэхиро также окунает героев с головой в безумие имперской Японии, причём подчеркивает это многочисленными «свидетельствами эпохи», будь то вывески, пропагандистские плакаты, выкрики затянутых в серую форму комиссаров. Он активно использует визуальный антураж для создания гнетущей, страшной атмосферы военного времени в стране, медленно, но верно движущейся к разгромному поражению и ужасу ядерной бомбардировки. Как и создатель «Гэна», Маруо бичует милитаристский идиотизм, показывая, как под громогласные восхваления Императора-Солнце Япония уползает в бездну, а простые люди гибнут в результате бомбёжек. У автора «Томино в аду», правда, куда больше жутких сцен – пусть это изначально не самая его жестокая манга, крови, внутренностей, оторванных конечностей и прочего здесь хватает; разница лишь в том, что, в отличии от ранних, иногда феерически-запредельных работ, полных визуального садизма, Маруо эти телесные кошмары здесь не смакует, он делает всё, чтобы они вызывали ужас и отторжение, как и сама война. Наравне с хорошо продуманным драматизмом сцен это оказывает мощный эффект.

Вынося «Ад» в заглавие истории, автор тем не менее неприкрыто подталкивает своих героев к представителям «противоположного лагеря». Например, католические миссионеры (среди которых встречаются реальные исторические личности, о чём свидетельствуют подстрочные примечания) всегда готовы помочь сиротам, да и за Катаном и Томино всегда словно бы приглядывает Мария-Каннон. Интересный факт: в период Эдо (начало 17-го – конец 19-го веков) христианство в Японии было под запретом и его адепты вместо фигуры девы Марии использовали для поклонения и ритуалов изображение и скульптуры японской богини милосердия Каннон. Так и следует эта самая фигура за Катаном (порой вместе с Христом, застывшем на распятии), а за ней, словно бы дожидаясь своей очереди, виднеется то тут, то там каменное изваяние женщины со скрытым накидкой лицом и распростертыми руками, и в этом образе идентифицируется сама Смерть. И до самого конца непонятно, кто же из них одержит победу и примет к себе в объятья детей, ясно лишь, что это религиозное «замещение» традиционных японских ценностей на западные духовные образы и ориентиры служат символом упадка общества, идеалы которого рухнули под залпы орудий и истерики палочной пропаганды. Я уже упоминал, что манга эта кинематографична, отточенная графика местами выглядит как застывший, но всё также полный боли и крика кадр из чёрно-белых фильмов. Разумеется, японских, есть у них своя визуальная специфика, хотя в «Томино в аду» присутствуют и сюжетные твисты, присущие в большей мере индийскому кинематографу. Ну, вы знаете эти штампы про разлученных богатых родителей и их детей, выросших в бедности и лишениях. Странно, но здесь они вполне уместны, добавляют некоторой театральной драматичности, которая работам Маруо зачастую присуща. Как присущи им и настигающие героев галлюцинации, хотя, опять же, здесь мы наблюдаем не лютый психодел, а видения бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, которые человеку, не знакомому тогда с мощью атомной энергии, наверняка казались самыми страшными сценами из «Апокалипсиса» Иоанна Богослова. Коими они и являлись.

История закончилась. Для кого-то однозначно, для кого-то нет. Лично мне пока сложно сказать, стала ли «Томино в аду» для Маруо его однозначным opus magnum или это прощание с прошлой эпатажностью и выход на новый, «серьезный» уровень, где на читателя предполагается воздействовать всё же не шок-контентом, а в большей степени драматургией. Разобраться с этим наверняка помогут следующие работы Мастера. А пока же стоит взять все четыре тома «Томино» и погрузиться в этот чёрно-белый мир эстетской скорби, старых кинолент, романтизированной печали, преподнесённых в великолепном рисунке. Ещё один интересный факт: в поисках информации о этой манге я наткнулся на «Ад Томино», японскую городскую страшилку, широко распространённую в эпоху Интернета. Есть стихотворение с таким названием и тот, кто его прочитает громко вслух, умрёт. Так что пусть даже интуитивные связи Маруо с «тёмным» миром проклятий и ужасов по-прежнему сильны и нерушимы. В издании от «Фабрики комиксов» поверх подходяще-чёрной мягкой обложки расположен полноцветный «супер», в начале манги есть несколько цветных артов. 176 страниц, тираж не указан.

www.comics-factory.ru