В школе, где учился Джеффри Дамер, среди одноклассников, организовавших шуточный фан-клуб его имени, было расхожим выражение «doing a Dahmer», означавшее «сделай что-нибудь прикольное». В свете дальнейшего стало понятно, что в этом была какая-то ну очень мрачная ирония. Позднее выяснилось, что сам Джефф делал вещи отнюдь не прикольные, причем их «неприкольность» была прямо пропорциональна несдерживаемым и всё нарастающим рвотным позывам, возникавшим у обывателя тогда, когда СМИ начали раскручивать историю самого опасного маньяка в истории Америки после того, как 22 июля 1991-го года Дамер был арестован и на свет полезли чудовищные подробности его деяний. Как всегда бывает, когда кого-то из этой «публики» удаётся поймать, журналисты стараются добраться до всех людей, кто имел хоть малейшее отношение к убийце, выслушивая при этом наполненные шоком и недоумением, но вполне дежурные фразы от соседей, продавцов магазинов и коллег по работе в стиле «Ну кто бы мог подумать!», «Он был, конечно, странный, но…», «Тихий и незаметный, никак не походил на садиста!» и так далее. Из этих свидетельств худо-бедно для всполошенной аудитории набирается мозаичная картинка обманчиво-нормальной жизни «чудовища», очень формальной и очень обобщенной, без особых деталей, к которым зачастую имеют доступ лишь следователи и психиатры. Но Джеффу Дамеру в этом плане «повезло»: как некоему образу, возведённому в жуткий абсолют злодею массовой культуры, а не как человеку, ведь работу над комиксом-воспоминанием о школьных годах Дамера Дерф Бэкдорф начал уже после убийства Дамера в тюрьме, в 1994-году, закончив его в 2012-м, превратив за это время 24-страничную историю в большой и вполне американский роман. У Дерфа было две основательных причины это сделать. Во-первых, к тому моменту он был состоявшимся художником, его стрипы публиковались во многих еженедельных газетах. Во-вторых, и это самая важная причина, он был одним из упомянутых выше одноклассников Дамера, председателем его школьного фан-клуба, тем, кому было, что рассказать о юности «знаменитого каннибала».

Первым делом после прочтения я поймал себя на мысли, что у этого комикса отличное, коммерческое название… но не имеющее отношения к реальности. Потому, что даже сам Бэкдерф, предельно честно описывающий молодежные будни подростков конца семидесятых в стране, ещё не отошедшей от «лета любви» и «психоделической революции», признаёт, что друзей-то как раз у Джеффа не было. Были приятели, считавшие его фриком, с презрением относившиеся к его алкоголизму, любившие посмеяться над его приколами, но вряд ли их можно на сто процентов считать друзьями. Теми, кому бы он был не безразличен. Разумеется, как человек разумный и понимающий, Бэкдерф отнюдь не спешит заявить, что «всё можно было бы исправить!», «он просто не хотел чтобы его любили!», и прочее в том же духе; наоборот, он не отрицает, что у его однокашника были серьезные проблемы, их не может не быть у парня, который, как это показано в самом начале, подбирает на дороге сбитых животных и отправляет трупики в банки с кислотой (по другим данным, с формальдегидом). «Жалейте его, но не сопереживайте», настаивает сам автор в предисловии. Другое дело, что Дерф закономерно перекладывает часть вины Дамера, который уже в школьные годы уходил в пике безумия, на общество, сформировавшее у людей наплевательское отношение к ближним и нежелание замечать любые проблемы, кроме своих. Дамер, каким его показывает одноклассник-комиксист – абсолютно одинокий человек, на которого всем плевать, даже родителям, занятым своими разборками настолько, что они не способны увидеть, как их ребенок заваливается домой пьяным в стельку день за днём. Плевать и учителям, и администрации школы, представители которой готовы вымарывать «неудачника» с общей фотографии, потому что не положено. Плевать и полицейским – в одной из финальных и самых напряжённых сцен Дерф прямо перекладывает вину на патрульных, остановивших машину Дамера и развесивших уши, когда он отбаяривался от них, рассказывая, что везёт ночью воняющие тухлятиной мешки с мусором на городскую свалку. Открой копы мешки, выполни они свою работу до конца, и полутора десятков жертв в последующие годы можно было избежать. Обрати родители внимание на то, что у их сына проблемы, заметь одноклассники его «неполадки» и «странности» — чем бы всё это кончилось? Всем было бы не наплевать, конечно, если бы Дамер открыто признал себя геем, вот это был бы скандал всеобщего значения, но с весьма неприятными для признавшегося последствиями, поэтому оставалось уходить вглубь себя, глушить «тёмного попутчика» алкоголем, и иногда мечтать о «разном» — о том, что вот сейчас можно убить соседскую собаку (всё равно это спишут на сатанинский культ, СМИ растрезвонили о подобном на всё страну, вызвав очередную волну истерии, им не важно, о чём трезвонить, о маньяках или о сектах), или что появляющегося на дороге каждый день любителя бега можно убить и сделать с ним… всё, что угодно, в общем.

При том, что это комикс вроде как с участием «знаменитого маньяка», не стоит искать здесь откровенных и жутких в своей натуралистичности сцен (если не считать сцену с убийством только что пойманной рыбы). Комикс не об этом. Бэкдерф рассказывает не о том, как он провел годы рядом с «кошмарным» убийцей, он делится своими школьными воспоминаниями, в которых по понятным причинам не фигурировали семнадцать трупов, обстоятельства их смерти и всего того, что происходило с ними дальше. Здесь Дамер – школьный чудила, изгой, умеющий прикольно изображать судороги и приступы эпилепсии, симптомы ДЦП, подсмотренные у дизайнера, делавшего ремонт у них в доме. Также он жертва семейных разборок, истерик, возможно, нестабильного психического состояния своей матери. Но не более. В книге много обычных и наполненных тоской сцен из школьной жизни, хорошо проработан «срез жизни» Америки семидесятых, что выражается в деталях одежды, в интерьерах, в марках машин, в облике персонажей, предпочитавших довольно странные по нынешней моде прически. Многие эпизоды автор извлекает из своей памяти, те моменты, свидетелями которых он не был, взяты им из воспоминаний знакомых, архивов ФБР, интервью самого Дамера. Заметна большая проделанная работа над реконструкцией событий. Художественный стиль тяготеет к авторским, независимым комиксам, находящим приют в таких издательствах, как Fantographics, в нарисованных прямоугольных головах нет реверансов в сторону мейнстрима и желания угодить публике, но визуал комикса затягивает с первых же страниц, наполненных атмосферой отчуждённости, одиночества и медленного, до крайности трагичного трипа в сумасшествие без шансов заполучить обратный билет. При этом это очень обычная история, каждый читатель, независимо от того, с какой стороны Тихого и Атлантического океанов он находится и на каком языке читает, наверняка может припомнить несколько ребят из своего школьного или институтского прошлого, которые были «похожи» на парня из этой книги. «Блин, как его звали-то, того странного чувака?… не помню. Надо поискать школьный альбом, но чего-то лень».

Юность маньяка как порицание и даже приговор обществу – вот что такое «Мой друг Дамер». Помимо авторского предисловия, книга содержит обширные и крайне интересные примечания (кажется, что если бы Дерф взялся не за комикс, а за текстовую книгу, результат получился бы не хуже) к каждой главе, выдержки из отзывов и рецензий на комикс, биографии действующих лиц и указание источников, которыми пользовался автор. Есть два коротких эпилога, с пророческой шуткой про серийного убийцу и с моментом, когда правда вырвалась из телефонной трубки и кто-то осознал, что водил приятельские отношения с человеком, насиловавшим и поедавшим трупы. Но это уже другая история. Не побоявшись признаться в том, что Джефф Дамер – его знакомый, Дерф создал отличный графический роман, над которым стоит поразмыслить. Изданием на русском занялась «КомФедерация» совместно с андеграундным зином «Sadwave», «Дамер» вышел в твёрдом переплёте, в формате 207х153мм. 224 страницы, тираж 2500 экземпляров. Если вам это важно, комикс был номинирован на премию Айснера и у него есть экранизация 2017-го года.

www.comfed.ru